– Забирайте, – махнул рукой инспектор.
После обеда он поехал в особняк писателя. Погода стояла летняя, жаркая. Проходя по дорожке к особняку, он заметил пуделька писательской дочери. Эта собачка напомнила ему о мопсах Дарьи Песцовой, о которых так разорялся издатель. Белый пуделек рылся в земле рядом с домом, как это обычно делают собаки. И без хозяйской заботы собачка рисковала изменить свой окрас на черный.
В доме был лишь слуга-кореец. Завидев Филькина, он странно замахал руками, указывая пальцем в разные стороны. Филькин развел руками в знак непонимания. Кореец явно ему что-то показывал, тыча указательным пальцем во все стороны.
– В доме, – догадался Филькин. – Что-то в доме.
Тогда кореец кивнул и замахал руками, словно привидение, запутавшееся в простыни.
– Привидение, приведение в доме! – воскликнул Филькин.
Кореец закивал, а Филькин насторожился: «Привидение, немой кореец, манекен-убийца – чертовщина какая-то». И хоть ему стало чуть страшновато, он все же заглянул в комнату покойного, еще раз все внимательно осмотрел ее и, ничего не обнаружив, направился в соседское поместье.
Издали дом Букова выглядел проще, чем дом писателя, но деревьев и кустарников на его участке было гораздо больше, и выглядели они старее и ухоженнее. Приблизившись к дому, Филькин подумал, что его фасаду и светлым колоннам выходить бы на Средиземное море, а он чахнет в этом медвежьем краю.
Перекинув свое внимание с дома на окружавшие его деревья, инспектор неожиданно заметил двух обнаженных девиц, страстно прижимавшихся к березам. В мочках их ушей виднелись березовые сережки, и это было единственное их украшение, кроме данного им природой.
– Простите, – обратился к ним немного смущенный Филькин. – Я ищу хозяина этого поместья, господина Букова.
Одна из бесстыжих девиц белозубо рассмеялась, а другая, отлипнув от дерева, как ни в чем не бывало, ответила:
– Он сейчас на болоте, принимает грязевую ванну. Давайте я вас проведу к нему!
И пошла обнаженная по травке, указывая путь-дорогу Филькину.
– Разве тут есть болота? – спросил по дороге инспектор, краем глаза осматривая нагую красотку.
– А как же?! – опешила девица. – Вы разве не слыхали о знаменитой Гринписской трясине?!
– Разве она поблизости?
– Да, недалеко тут.
Девица шла впереди инспектора и улыбалась ему своими загорелыми ягодицами. Период смущения у инспектора уже прошел, и он хищно разглядывал наивную, как молодая береза, девицу.
Вскоре они оказались на берегу болота, заросшего во многих местах у берега гривой камыша. Увидев их еще издали, Буков помахал им своей черной, от болотной грязи, рукой. Он обмазался грязью с головы до пят и сидел на берегу, свесив над болотцем ноги. Обнаженная девица, невольная спутница инспектора, подошла к Букову, наклонилась и поцеловала его грязного, как ни в чем не бывало.
– Не смущайтесь, инспектор, – заметив его смущение, промолвил Буков. – У меня тут в поместье своеобразный эзотерический санаторий. Мы здесь питаемся энергией земли. Я принимаю грязевые ванны, девушки ходят голые без обуви, пятками принимая энергию земли.
– А деревья для чего они обнимают? – спросил с легкой улыбкой Филькин.
– Березки? – уточнил Буков.
– Да.
– Березки – это тоже энергия земли русской. Вот они ею и питаются.
– Береза – матушка наша, – быстро вставила девица с грязными губами.
– А чем вы занимаетесь в свободное от духовных практик время? – спросил у Букова инспектор.
– Я работаю в Гринписе на важном посту: смотрящим по тайге.
– Хорошо живет Гринпис! – опешил инспектор.
– Не жалуюсь, на морскую капусту с кольраби хватает.
– А что вы делали вчера у писателя? – спросил инспектор, внимательно глядя на сидящего. – Просто гостили?
– Нет, – отрицательно мотнул головой Буков, – в последнее время у него ухудшилось здоровье, и я его поил травками, лечил его. И вот – все насмарку!
Буков резко встал.
– Побежали со мной! – предложил он и дал деру.
Инспектор быстрым шагом пошел вслед за ним, а вот нагая девица направилась в сторону усадьбы, где ее ждала такая же.
Добежав до чистого голубого озерца, Буков бросился прямо с обрыва в воду. Озерцо на миг почернело.
Когда довольный, как слон в Ганге, Буков вылез из воды, подоспевший инспектор спросил его:
– Скажите, а в каком настроении вчера был Король?
– Вы знаете, – задумчиво произнес Буков, – я не хотел вчера говорить, но он был в плохом настроении. Кажется, они с Аней поругались.
– По какой причине они, как вы утверждаете, поругались?
– Этого я, извините, не знаю, – напрягся хозяин усадьбы. – Что ж, пошли ко мне, попьем горячего чаю?
– В другой раз, извините, – отказался инспектор. – Работа ждет.
В камере, где сидела Анна, было сыровато, но светло и птички пели за решеткой. Инспектор вошел туда, одетый в клетчатый пиджак и шляпу охотника за оленями. Анна встретила его плачущей, лежа на кушетке.
– Соберитесь, Анна! – с явным неудовольствием произнес Филькин. – От ваших ответов на мои вопросы зависит ваша судьба! Кроме вас, соседа и слуги в доме никого не было, а значит убийца среди вас. Скажите, вы знаете что-то об ограблении ювелирного магазина, имевшем место восемь лет назад?
– Понятия не имею, – сквозь слезы ответила Анна.
– Тогда вместе с украшениями вынесли и манекен.
Анна напряженно взглянула на инспектора.
– Да, Анна! – кивнул инспектор. – Вы верно все понимаете. Манекен из вашего дома – это тот самый манекен из ювелирного магазина. Ваш отец стоял за ограблением магазина – вот откуда деньги на особняк и книги. Я был в его издательстве, никаких гонораров от них он не получал, наоборот доплачивал им.
– Этого не может быть! – воскликнула пораженная Анна.
– Но это так, – спокойно ответил инспектор. – Идем дальше. В день смерти вы ругались с отцом. По какой причине?
– Так, мелочь, – отмахнулась Анна. – Он запрещал мне смотреть мультики, поскольку считал меня уже взрослой.
– Глупости, Анна! – громко проговорил инспектор. – Ладно, раз вы не хотите говорить, то я скажу. Сегодня я заметил, как ваша собачка рылась в земле. В один из дней она также рылась в земле и откопала какую-то драгоценность из остатков похищенного, ведь так забавно спрятать похищенные драгоценности, закопав их прямо перед своим домом. Вы заметили, что собачка откопала драгоценности и забрали их, никому ничего не сказав. Но вас кто-то видел, Анна?
– Боже, откуда вы знаете?! – воскликнула огорошенная девушка. – Он не видел, но он сажал в тот день саженцы у нас на участке, наш сосед Буков.
– Итак, – продолжил инспектор, – вы аккуратно выровняли все после собачки, но ваш отец спустя какое-то время пошел проверить тайник и не нашел там своих драгоценностей. Он догадался, что ваша собачка откопала их, а поскольку вы обычно гуляете вместе с собачкой, он понял, что драгоценности забрали вы и потребовал вернуть их в день своей смерти.
– Боже, да! Это так! – заломила руки Анна. – Но я его не убивала, поймите вы!
– Драгоценности нужно будет вернуть, – вскользь заметил Филькин. – А теперь самое главное, в пистолете не хватает двух патронов, однако ваш отец был убит только одним. Где еще один патрон?
– Понятия не имею. В нем должен был быть полный магазин, я из него не стреляла.
– Вы уверены? – строго спросил инспектор.
– Да.
– Это хорошо, – мягко произнес инспектор и улыбнулся. – Это дает нам некоторый призрачный, как призрак из вашего дома, шанс.
– Кто вам рассказал про призрак? – с удивлением спросила Анна.
– Слуга. Но не рассказал, а показал.
Чтобы как-то утешить горевавшую дочь писателя Филькин погладил ее по головке.
– Что ж, не плачьте, – мягко произнес он. – У меня такое ощущение, хотя я толком еще ничего не знаю, но, мне кажется, вскоре все должно разрешиться благополучно для вас и неблагополучно для кого-то другого.
3
– Не хватает одного патрона, – сказал Филькин сержанту, когда они пили утренний кофе.
– Мы обыскали весь дом: ни второй гильзы, ни второй пули, – ответил Перцев.
– Зачем преступнику понадобилось делать два выстрела?
– А вы уверены, что их было два? – переспросил сержант. – Второй пули нет нигде в комнате.
– Вы все там осмотрели?
– А как вы думаете?! Конечно, все. Пуля наделала бы шороху. Как там сосед, кстати? – поинтересовался сержант.
– Был я у него вчера, – криво усмехнулся инспектор. – Он грязью болотной обмазывается, деревья сажает и земле поклоняется.
– И он таким же образом лечил и писателя? – спросил удивленный Перцев.
В ответ Филькин поперхнулся кофе, а затем ударил себя по лбу со словами:
– Какой я дурак! – И, отвечая на вопрос сержанта, сказал. – Нет, писателя он по-другому лечил: травкой. С его слов.